А ЕСЛИ ВЫ ОШИБЛИСЬ, ГОСПОДА?

Слова великого Эразма Роттердамского, ставшие эпиграфом к его гениальному произведению «Похвала глупости»,и сегодня звучат актуально для каждого, кто берут в руку перо для того ,чтобы поведать миру об открывающейся ему , только ему, верит пишущий, Истине. И даже если сегодня перо заменено компьютером, и даже если речь не и дет о вселенских пороках и добродетелях, есть необходимость взять на вооружение слова, удивительно современные: Мы намеревались предупредить, но не обидеть, принести пользу, но не ранить, улучшить людей, но не оскорбить человека…

Эразм был бы опечален, почитав то, о чем сегодня кричит, вопиет, шепчет каждая вторая газета. Его ввергла бы в ужас безапеляционность некоторых публикаций, безбожность в оценках, тон явного глумления над теми ,кто авторам кажется поверженным, а значит,виновным.

Передо мною три публикации в трех газетах, вышедших, как по заказу, почти одновременно – разница в несколько дней – не более. Авторы:В газете :»Жизнь»- Андрей Ильин, в газете «Донбасс» - Татьяна Заровная, в газете «Труд» - Катя Михайлова. Мое внимание они привлекли и тем, что иллюстрированы одними и теми же фотографиями участниц трагедии, и потрясающей безликостью языка всех трех публикаций, и потрясающей однородностью оценок. А еще меня, журналиста ,меня, законопослушного гражданина моей страны, человека, в силу творческого и научного интересов много лет занимающегося психологическими проблемами личности,( а по воле судьбы имеющего опыт общения с медиками,)так вот, меня удивила во всех трех публикациях «смелость»,с которой авторы подвергают сомнению и способность милиции нашей справляться со своими обязанностями, и медиков – быть верными клятве Гиппократа. Но об этом позже.

Суть публикаций банальна, как наша жизнь сегодня. Две семьи распадаются независимо друг от друга, драма каждой семьи - несчастье, когда бы она ни пришла – в двадцати пяти летнем ли возрасте , или в сорок пять, или в пятьдесят лет. Небесам было угодно столкнуть судьбы. Испытать людей на порядочность, культуру чувств, нравственную состоятельность. У женщин, простившихся со своими мужьями, остались дочери. У обеих – по две. Уже взрослые, родителям далеко не по семнадцать. О том, что случилось авторы газетных публикаций прокричали заголовками своих статей. : Ильин: «Плеснула в соперницу кислотой», « Пределы ненависти» - Т Заровная., »Серная кислота»- Катя Михайлова. Такие вот «многообещающие» названия.

Я читала газеты не в одночасье. Они приходили ко мне, будто пытаясь привлечь внимание к трагедии двух семей, чья жизнь, конечно же, разделилась на два континента , отличающихся друг от друга спокойной ,пусть относительно, жизнью до трагедии, и непоправимостью беды после трагедии. Сразу же в душе моем читательской восстало чувство справедливости, попираемое очень уж вызывающе. Имена в статьях не были изменены. Фото представляли реальных людей, живущих ныне и имеющих родных, близких, матерей, в конце концов, о ком никто и никогда не имеет права забывать, говоря даже о последователях Чекотило. Да, по материалам следствия, приводимых в статьях, как некие пункты идульгенции для авторов, за их беспрецедентную некритичность в отношении к потерпевшей , и столь же беспрецедентную жестокостью в отношении женщины, признанной виновной. Несколько в стороне ,но явно в нимбе красоты и порядочности - предмет борьбы – муж. Бывший и муж потенциальный – в одном лице. Мария и Вера. Мария – та, кого облили кислотой. Кого любит Виктор, особенно сильно – после несчастья, так авторы рисуют, по крайней мере, ситуацию. Вера –монстр, с ледяным взглядом обнимавшая банку с кислотой, но это – позже, а до этого - глупая, хамовитая баба, преследующая сорокавосьмилетнюю пассию своего бывшего мужа. И не гонимая страстью ослепляющей, нет, тут шкурное – свое не упустить, несчастного порядочного Витю с толстым кошельком и роскошной недвижимостью не упустить…Вот - двигатель всех порочных действий Веры. (Если верить авторам)

С фотографии «преступницы» смотрит женщина миловидная, явно не «железная леди» и уж никак не убийца. Психологу – физиономисту не составит труда прочесть это лицо. Я уверена, он скажет, обращаясь к авторам : Я вам, господа, не верю. И в лице нет дибилизма, и порочность в нем и не ночевала. Но… вернемся к сюжету: Вера совершает по – бабьи - глупые поступки. Вера, имеющая уже другого мужчину рядом, вдруг воспылала жаждой…Чего? – Мщения? Так ведь не мужа у нее Мария увела. Мария приняла человека, с которым рассталась Вера. Да, более двадцати пяти лет жили Вер а и Виктор в согласии, да – Виктор -первая любовь, да, увела отца дочерей…Но Вера отпустила его, приняла развод, как факт, способный разрубить узел противоречий…И что? Из этого может следовать, что никогда не бывшая Матта Хари, не знавшая, что есть другие формы улаживания отношений, кроме слова, женщина, любящая родных, живущая ради дочерей, воспитанная матерью, говорят, с генеральски- строгим характером, эта женщина ищет кислоту, следит ,как героиня романов Дарьи Донцовой, за счастливой ….уже не соперницей, поджидает ее, зажигает глаза свои пламенем очей собаки Баскервиллей и…Вот так пошло все подается во всех трех публикациях.

Следующий блок: Вера – актриса. Почти гениальная притворщица, имитирующая тахикардию, обморок, мочеиспускание и прочее, и прочее. Инвалид второй группы так «заиграл» врачей и даже милицию, что те не решились везти…куда следует человека, не беря на себя ответственность за его состояние. Для всех троих авторов страдания Веры – игра. Инвалидность? – Да купила же! Вон, «одноногие даже вторую группу имеют,а эта «проходимка» первую группу уже имеет» так комментирует Катя Михайлова гуманность врачей..( Кстати, о возможности купить первую группу инвалидности : Я обещала в начале статьи несколько слов сказать о медиках. У меня нет веры хамскому заявлению автора о продажности наших врачей. Более того, мне кажется, у врачей, обследовавших Веру Марченко, есть все основания …обидеться на автора статьи. Если Вера «купила» группу, пусть читатель узнает об этом из уст людей, представляющих юридическую власть в нашей стране, это – первое. Второе – пусть это сделает профессионал, он не посмеет увлечься декларацией .Он, думается, бы сказал: Читатель, такого то числа, такого –то месяца, при купле- продаже документа об инвалидности были задержаны…подозреваемые…И так далее. Людям в белых халатах сегодня памятники при жизни возводить следует, а Заровная, Михайлова, смеют их обвинять в настоящем преступлении, не имея за душой ни-че-го, кроме, простите, нездорового воображения. Вывод такой напрашивается, если следовать логике авторов осбуждаемых мною статей..

Идем дальше : Приговор оглашен. «Гордая и смелая» Вера Макаренко, почти как Бриджи Бордо, выходит из зала суда, перед судом ее ждет…машина…Исчезает из под носа наших шерлоков холмсов женщина, поднаторевшая в разыгрывании роли умирающей, а тут разыгравшая Джеймса Бонда…в спортивном костюме…Господи, как надо не уважать нашу милицию, чтобы допустить даже намек на мысль о том, что она, наша защитница и карательница, не нашла силы рук и силы интеллекта, чтобы задержать преступницу, страдающую болезнью позвоночника! И еще факт, удивляющий рядового читателя : Это с каких пор на столбах и где попало развешивают объявления о розыске преступника не представители власти, но… пострадавшие? Завтра может этим «увлекательным» делом заняться не истец, но ответчик, не пострадавший, а виновный…

Мария развешивает объявления о розыске Веры…Милиция ,по мнению авторов, не хочет или не может, найти больного человека, приговоренного к пяти годам лишения свободы. А мне вот подумалось: В участниках процесса, возможно, тлеет сомнение в правильности решения суда? Может быть, прокурор не совсем спокоен, если вспоминает эту судьбу, это лицо, это дело Веры Макаренко? Иначе, нашли бы, иначе доставили бы, иначе- Вера отбывала бы наказание.

Но….Если во мне, в читателе, получившем информацию из необъективных источников, забывших, что следует выслушивать обе стороны, прежде чем выносить вердикт, то…неужели в судьях, в дознавателях, в следователя, во всех, кто такими делами по роду службы занимается, ни разу не проскользнуло сомнение? Господа, а что, если выстроилась версия «красиво»,но увела вас от истины? А что если совершившая преступление другая женщина – не осужденная Вера! - живет, радуясь и мукам жертвы, и своей безнаказанности? Или – другая женщина ,совершившая преступление, живет и мучается, но не осмеливается пойти с повинной? А что, если в ответ на крик «Ату ее!» в три голоса, в три газеты, в три публикации, погибнет невинный человек?

Когда-то великий А Ф Кони успокаивал своего подзащитного перед процессом : Не бойтесь суда. Там не карают, там истину ищут. А подозреваемый грустно ответил :»Не суда боюсь. Боюсь судей». Может, найдется в Краматорске, в Донецке, и не только там, чистая судейская душа, которая потеряет сон, прочтя то, что выплеснули на страницы газет ретивые защитники одного человека и проклинатели другого, не признающего свою вину? Не спросит себя: А если Вере не в чем признаваться? А что, если травят нормального человека, волей пострадавшей, объявленного виновным? А вдруг Мария ошиблась? Пусть, не злонамеренно?

А Мария делает операции и жаждет мести? Расклеивает объявления и продолжает проклинать ту, кого когда-то полюбил ее нынешний избранник? От чего или от кого защищаются сегодня Мария и Виктор? Уж Виктор – то знает человека, с которым шел из детской влюбленности к взрослому чувству, а потом – к измене. Он –то знает, что Вера может многое, но…может ли она посягнуть на жизнь?

Ах, как мне хочется верить в то, что и Виктор, и Мария, и дети от двух браков, и Вера возьмут в руки не меч карающий , но… Библию. Заповеди учат человечество добру…Всепрощению. А уж требование :»Не суди» вон как уместно, когда читаешь материалы, дублирующие друг друга в предвзятости, соревнующиеся друг с другом только в способности оскорблять, пусть осужденного ,но ведь…не признающего вины своей человека!

И последнее, что должно быть сказано: Жан де Лабрюйер писал:

Мне говорят столько дурного об этом человеке, а я нахожу в нем так мало дурного, что начинаю думать, нет ли у него достоинств, которые раздражают других людей, так как затмевают их собственные?

К нашей беде , как и к авторам публикаций, к агрессивности потерпевшей и ее окружения, не имеют ли слова Лабрюйера прямого отношения?

Член Национального Союза журналистов

Ф . Илюхина