СОРВАТЬ ПОВЯЗКУ С ГЛАЗ ФЕМИДЫ?
« Если не верите, то и не поймете…»
Исаия.
Вы замечали, как преображается любая малость, если ее поместить под микроскоп?
Вы замечали, как в слона превращается муха? А как слон в муху превращается, замечали под стеклом другого назначения?
Читающий газеты разве не видит, что нагнетание негатива, смакование чужой беды, чужой ошибки, чужого порока стало одной из форм зомбирования нашего сознания? Где времена, когда героями, о которых писали и говорили, были, являлись, те, кто плавил металл, доил коров, добывал уголь, растил детей! Сегодня, как мухи на падаль, слетается пишущая братия определенного толка туда ,где беда или порочность чья-то, чтобы завтра предложить «быдлу» очередной фактик…А «быдло схавает»…Это с каких же пор народ – быдло, женщина – стерва, мужчина –«педик», по духу и по плоти? Это с каких же пор любая ложь имеет зеленую улицу на бульварах пошлости и примитива, а истина, оболганная и униженная, на робкую мольбу о том, чтобы ей дали хотя бы право на самозащиту, слышит: Плати! Истина всегда была бессребреницей, оттого и уходит она из редакторских кабинетов еще более униженной. Если один квадратный сантиметр газетной площади в газетенке, прозябающей в провинции,(а что же в больших-то городах?) стоит одну гривну семьдесят пять копеек! Куда ж идти человеку, чье имя запятнано часто этой же газетенкой, а средств нет и не предвидится? На кого уповать? Как защититься?
В начале двадцатого века Владимир Короленко был одним из немногих, кто на всю Россию прокричал вершителям «правосудия» : Остановитесь! Речь шла о процессе над еврейской общиной, якобы убившей во время ритуальный действ младенца. Суд вынес обвинительный вердикт. Короленко не согласился. Великий писатель поднял голос в защиту истины. Обвиняемые под тяжестью мастерски выстроенного обвинения потихоньку умирали, сходили с ума, признавали свою, не существующую, вину…Короленко был убедителен. Общественное мнение не давило на суд и судей, оно взывало : Пересмотрите дело! Вас ввели в заблуждение стереотип отношений определенной- не лучшей части - общества и выстроенная талантливым обвинением цепочка доказательств Сорвите повязку с глаз Фемиды»,- требовал народ. «Она должна увидеть, что кладется на весы ее!» И сорвали повязку, и увидела богиня правосудия, что подложили на одну из чаш мнимых свидетелей, мнимые вещественные доказательства…Короленко и думающая часть нации торжествовала победу над мракобесием и несправедливостью…
Нет Короленко…На глазах Фемиды – повязка…А на весах у нее что?
Посмотрите: Одним из первых « воронят», прилетевшим на запах беды, была Ольга Стадниченко (газета »Поиск»,Краматорск ). «Стерва» назвала она свой рассказ о судьбе женщины, попавшей по воле рока, или по злой человеческой воле, под асфальтовый каток пересудов, домыслов… Имена участников драмы были изменены, но и Краматорск, и близлежащие города и веси знали, о ком речь. На слуху была трагедия: Женщина, мать двоих детей, расставшись с первым мужем, выбирает в лав - френды, то есть, в любовники, того, кто показался и пригожим, и умным, и добрым, и деловым. Избранник был свободен, точнее, почти свободен…Чуть позже наступившей, как девятый вал, страсти, его первая и пока единственная, жена подала на развод. Развод состоялся . У бывшей жены, и у новой – потенциальной- супруги, кажется, нет повода для…взаимных претензий? Так ведь? Жена первая обрела радость рядом с другим мужчиной. Живи и радуйся – ни тебе ненависти, ни тебе громкого дележа имущества…Господи, да не написала бы Ольга Стадниченко рассказ «Стерва»,если бы не было шанса поглумиться или посмаковать просто то, что ей показалось интересным для «усредненного»читателя». Пресловутый треугольник в реальности, да и в рассказе «Стерва»,как и в более поздних публикациях Кати Михайловой, Татьяны Заровной, Олега Ильина, выходил кривоватым. Не выстраивались стороны, чтобы сделать треугольник равнобедренным. Почему? А потому, что, как считал Николай Кузанский, великий богослов и умница всех времен и народов: «Одержимые страстью лишены верного суждения, поскольку свет интеллекта в них ограничен и извращен»…Чем, -осмелюсь я спросить. Отвечу: Предубежденностью и жаждой суда над тем, кто не способен защититься…Особенно над теми, повторю,- кто защититься не способен. Мария, так зовут пострадавшую, выходя из подъезда, наталкивается на женщину, которая, прятала лицо под косынкой в одних статьях, под платком – в других. Не только лицо прятала Дракула краматорского разлива, она прятала и банку с кислотой. Движение руки и…непоправимое свершилось. Боль, ужас, груз преступления и груз беды – у каждой – свой груз, но обе – распяты горем. Кто же та, плеснувшая? Мария называет имя бывшей жены своего любимого: Вера. И…покатился ком обвинений, улик, всего, что является составным в любом судебном процессе. Захлебываются желчью и оскорблениями Катя и Татьяна в своих статьях…Уж Вера в их публикациях не то что пяти лет, гильотины достойна. «Стерва» Ольги Стадниченко как-то пожухла в сравнении с эпитетами, приводимыми поднаторевшей на подобных вещах Катей Михайловой…
Где Вы, Владимир Короленко! Где народ, способный судить здраво и непредвзято! Почему на крик ,разносимый женским голосами авторесс многих изданий: « Распни!» не вызвал ни брезгливости своей жестокостью, ни естественного желания помочь истине?
И все же не так уж печальна была реальность. Если свидетелей со стороны защиты отметали, как мяч футбольный, если образ жизни Веры, ее характер оценивались без психологических изысков, то… и в Краматорске, и на родине Веры, люди вздыхали, разводили руками, возмущались, не верили: Не может Вера на такой шаг пойти. Слишком чистоплотная душа, слишком хорошо приученная к мысли о том, что Бог видит все, слишком любящая мать, и послушная, и в свои пятьдесят три, дочь. Вера не была готова всей предшествовавшей жизнью своей к преступлению. Она никогда не «воевала» с мужем ни по поводу временного его иждивенчества, ни по поводу увлечений мужа женщинами. А это было? – Было, говорят дочери Веры. Было,- говорит сестра Веры, прекрасный учитель, наивный по современным меркам человек, верящий в справедливость и Божьего суда, и правосудия нашего…Не умеют лгать в семье, где росла Вера. Не умеют причинять страдания.
Так что, -восклицают сейчас Мария .- Я лгу? Нам суд поверил! Приговор вынесен! Бывший муж преступницы вон как плохо о ней говорит, а кто-то сомневаться смеет? Вера скрылась после суда, я Мария, пострадавшая, помогаю ее найти – объявления о розыске расклеиваю, это что, оттого, что я оговорила человека?»
Ох, как понятна страсть ,с которой это произносится. Но чем громче звучит злость, тем страшней ее слышать и наблюдать. Еще древние считали: Когда говорит злость, разум молчит. Вера, инвалид первой группы(!) в бегах? Да ведь она почти обездвижена болезнью. Да, она увезена и спрятана…до лучших времен, когда или Президент, или главный прокурор страны, или юридическая власть области, или, даст Бог, юристы Краматорска, вернутся к делу о том преступлении, которое она не признает своим. Нет в любовном треугольнике одной стороны…Значит, и треугольника нет? Значит, нет интереса, повода, совершать бесчеловечный поступок? Так получается? Доверие к людям в судейских тогах в поколении, выросшем при советской власти, неистребимо. Как и вера в печатное слово, в слово, произнесенное с экрана телевизора…Жизнь внесла коррективы? Новые обстоятельства творят новых людей? Что, та , которая, по мысли Некрасова «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» во имя спасения чужой жизни, переплавлена обстоятельствами в монстра, выясняющего отношения с помощью кислоты, ножа, молвы грязной?
Нет и нет. Авторами обстоятельств являемся мы с вами. И не было бы статей, порочащих добродетель, и не жили бы припеваючи издатели желтой прессы и авторы пошлых рассказов о преступлениях и преступниках, создаваемых часто лишь «пылким» воображением тех, кто сделал чужую беду источником «вдохновения» и…заработка, если бы мы отринули равнодушие и дикарскую «любознательность», доверчивость. Мы читаем и верим, мы обсуждаем, смакуя то, что нам выдают за «житейские истории»….
Сегодня многое меняется, но обстоятельства меняются только теми людьми, которые сами способны меняться. Обстоятельства таковы, что и в драме, о которой я говорю с вами, может наступить развязка. Марию, даст Бог, вылечат. Лицо не будет для нее и для любящих ее, источником печали. Но Мария, только Мария, может для себя сделать большое и святое : Ей надо идти в храм, надо молиться. И просить прощения у Господа нашего за то, что на суде, и не только на суде, слетели с уст ее не слова : «Мне показалось, что то была Вера», но : «Это была Вера»! Понятна возможность ошибки в ситуации, когда смерть глянула в глаза, в лицо дохнула?- Несомненно и понятна ошибка, и простительна…Но время – ночи и дни- не только мыслями о теле заняты. Вера , представим на миг, оговоренная, проживает те же дни и те же ночи, что и Мария. Одна бессонница на двоих. Боль разная – у одной боль души, опустошаемой желанием мести, даже если месть – не по адресу, другая - боль души, рождаемая ожиданиями справедливости и Божьей, и судейской. А призрачность этого ожидания становится все очевидней…Как помочь им, двоим? Как помочь дочерям Веры, ее Маме, выплакавшей глаза в ожидании праведного суда? Как помочь всему роду, родившему и воспитавшему Веру неспособной не только защищаться ,как и зло сотворить неспособной?
Вендетта продолжается над всеми этими людьми. Продолжается журналистами, продолжается теми, кто …изрек слово и поверил: Вот- Истина. Но Бог в нас разве не протестует против этой лжи? Видимость истины разве не противна Богу? И разве не наказует Господь тех, кто упорствует в ошибке, кто настаивает на лжи, кто противоречит Заповеди Его : Не суди?
Феодора Илюхина.
Автор проекта: Оратовская Татьяна Владимировна.
Ответственная за выпуск: Четверкина Галина Михайловна.
Редактор Светлана Турчина.