1.01.2013 С О Д Р У Ж Е С Т В О
Орган литературного объединения при Центральной городской публичной библиотеке им. М. Горького. Константиновка. Донецкая область. Украина.
К Ч И Т А Т Е Л Ю
Как много о современниках могут рассказать книги, написанные даже несколько веков назад! Возьмите Мишеля Монтеня, Вольтера, Альбера Камю, да всех, причисленных человечеством к бессмертным! В чём суть их современности? – Конечно, в гениальности. А ещё, на мой взгляд, в том, что многое в человеке не изменилось : Представления о добре и зле. О том, что есть самая высшая ценность для каждого мыслящего и тонко чувствующего…
Служение Совести, Чести, Справедливости, было и осталось достоянием НАСТОЯЩИХ ЛЮДЕЙ. Преданность Родине, неспособность к измене ей – высшие проявления натур высоко - развитых духовно, нравственно здоровых. Алчность, хитрость, зависть, неблагодарность, были и остались пороками. К ним всегда относились, как должно, с брезгливостью, а к их носителям - уничижительно.
Человечество не погрязает во зле, (и никогда не погрязнет), благодаря Господу в небе и истинной Вере в душах людских. Кант почти такими словами выразил свою оценку самого важного, не только для него, в судьбах людских.
А что же сегодня можно взять на вооружение человеку, чтобы не прийти в отчаяние при виде часто торжествующих : зла, несправедливости, бесчестия?
Уверена, надо брать то, что всегда спасало душу от уныния: Веру. Стремление к чистоте и духовной, и телесной. Щедрость, умение радоваться чужому счастью, чужому успеху. Сделать нормой дружбу с интеллигентными душой и делом людьми, раз и навсегда понять, что каждый человек создан Богом для большого, или малого, дела на земле, дела, способного одаривать человека счастьем .Книга книг, лучшие произведения, подаренные гениями человечеству-подспорье на пути к совершенству.
В городе, где мы живём, Господь не устаёт сеять семена талантов, доброты, участия, верности и Ему, и ближним…Дело взрослых - не губить ростки.
Помогать, лелеять таланты маленьких, юных, молодых константиновцев. Не делающим этого, придётся отвечать Богу на вопрос: Почему шёл против воли моей?
Огромная радость – улыбка в ответ на улыбку! Такое счастье- видеть ухоженное, будто в любви купающееся, дитя!
Наш город и действительно – наш общий дом, в котором мы можем сделать каждого, (ну, почти каждого), ответственным и за себя, и за детей, и за стариков, и за тех, кому завтра старшее поколение отдаст штурвал, спокойно вздохнув: Семья, город, страна – в надёжных, умных, любящих руках! С.Т.
Великая и не очень счастливая поэтка…
(Чтобы вспомнили…)
Ширман
Елена Михайловна Ширман родилась 3 февраля 1908 года в Ростове-на-Дону. Ее отец был штурманом, плавал на Азовском и Черном морях, впоследствии стал служащим. Мама учительствовала, после Октябрьской революции окончила Археологический институт и работала в музеях.
Елена с детства сочиняла стихи, увлекалась рисованием, занималась спортом. С шестнадцати лет Елена Ширман стала печататься вначале в ростовских, а потом и в московских изданиях ("Октябрь", "Смена" и др.) В 1933 году она окончила литературный факультет Ростовского пединститута, работала в библиотеке, вела культпросветработу на селе, много занималась собиранием и обработкой фольклора. И все это время не переставала писать стихи. О родине , о поэзии, о любви.
В 1937 году Елена Ширман поступила в Литературный институт им. Горького и последующие четыре года посещала творческий семинар И. Сельвинского. Елена сотрудничала в различных ростовских редакциях, Она жила мыслями и заботами страны, поэтому, её стихи можно назвать - исповедью поколения.
С начала Великой Отечественной войны Елена Ширман - редактор выходившей в Ростове агитгазеты "Прямой наводкой", где печатались многие ее боевые сатирические стихотворения. Она писала агитационные листовки и открытки. В 1942 году был издан стихотворный сборник Елены Ширман "Бойцу Н-ской части".
В июле 1942 года в составе выездной редакции ростовской газеты "Молот" Елена Ширман выехала в один из районов области. В станице Ремонтной она была схвачена гитлеровцами со всеми материалами редакции и героически погибла.
А вот, собственно, некоторые стихи...
ПРИЕЗД
Состав, задыхаясь, под арку влетит,
Навстречу рванутся и окна, и гомон,
И холод, и хохот. И кто-то навзрыд
Заплачет. И все это будет знакомо,
Как в детстве, в горячке.
Ведь так на роду
Написано мне по старинной примете -
И то, что тебя я опять не найду,
И то, что меня ты опять не встретишь.
И лица. И спины. И яркий перрон.
И кто-то толкает меня. Громогласен
Гудок паровозный. И это не сон,
Что нету тебя. И приезд мой напрасен.
Клубясь и вращаясь, прокатит вокзал,
Сверкание залов и темь коридоров.
И площадь пуста. И фонарь, как запал,
Мигнет, поджигая покинутый город.
И площадь взлетит, как граната, гремя,
И хлынут осколки разорванных улиц.
...Кто-то с панели поднимет меня
И спросит заботливо:
"Вы не споткнулись?"
Февраль 1940, Москва
Из поэмы "НЕВОЗМОЖНО"
Разве можно, взъерошенной, мне истлеть,
Неуемное тело бревном уложить?
Коли все мои двадцать корявых лет,
Как густые деревья, гудят ? жить!
Если каждая прядь на моей башке
К солнцу по-своему тянется,
Если каждая жилка бежит по руке
Неповторимым танцем!
Жить! Изорваться ветрами в клочки,
Жаркими листьями наземь сыпаться,
Только бы чуять артерий толчки,
Гнуться от боли, от ярости дыбиться.
1930
Последние стихи
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
Я всю жизнь пыталась быть мужественной,
Я хотела быть достойной твоей доброй улыбки
Или хотя бы твоей доброй памяти.
Но мне это всегда удавалось плохо,
С каждый днем удается все хуже,
А теперь, наверно, уже никогда не удастся.
Вся наша многолетняя переписка
И нечастные скудные встречи —
Напрасная и болезненная попытка
Перепрыгнуть законы пространства и времени.
Ты это понял прочнее и раньше, чем я.
Потому твои письма, после полтавской встречи,
Стали конкретными и объективными, как речь докладчика,
Любознательными, как викторина,
Равнодушными, как трамвайная вежливость.
Это совсем не твои письма. Ты их пишешь, себя насилуя,
Потому они меня больше не радуют,
Они сплющивают меня, как молоток шляпу гвоздя.
И бессонница оглушает меня, как землетрясение.
… Ты требуешь от меня благоразумия,
Социально значимых стихов и веселых писем,
Но я не умею, не получается…
(Вот пишу эти строки и вижу,
Как твои добрые губы искажает недобрая «антиулыбка»,
И сердце мое останавливается заранее.)
Но я только то, что я есть, — не больше, не меньше:
Одинокая, усталая женщина тридцати лет,
С косматыми волосами, тронутыми сединой,
С тяжелым взглядом и тяжелой походкой,
С широкими скулами, обветренной кожей,
С резким голосом и неловкими манерами,
Одетая в жесткое коричневое платье,
Не умеющая гримироваться и нравиться.
И пусть мои стихи нелепы, как моя одежда,
Бездарны, как моя жизнь, как все чересчур прямое и честное,
Но я то, что я есть. И я говорю, что думаю:
Человек не может жить, не имея завтрашней радости,
Человек не может жить, перестав надеяться,
Перестав мечтать, хотя бы о несбыточном.
Поэтому я нарушаю все запрещения
И говорю то, что мне хочется,
Что меня наполняет болью и радостью,
Что мне мешает спать и умереть.
… Весной у меня в стакане стояли цветы земляники,
Лепестки у них белые с бледно-лиловыми жилками,
Трогательно выгнутые, как твои веки.
И я их нечаянно назвала твоим именем.
Все красивое на земле мне хочется называть твоим именем:
Все цветы, все травы, все тонкие ветки на фоне неба,
Все зори и все облака с розовато-желтой каймою —
Они все на тебя похожи.
Я удивляюсь, как люди не замечают твоей красоты,
Как спокойно выдерживают твое рукопожатье,
Ведь руки твои — конденсаторы счастья,
Они излучают тепло на тысячи метров,
Они могут растопить арктический айсберг,
Но мне отказано даже в сотой калории,
Мне выдаются плоские буквы в бурых конвертах,
Нормированные и обезжиренные, как консервы,
Ничего не излучающие и ничем не пахнущие.
(Я то, что я есть, и я говорю, что мне хочется.)
… Как в объемном кино, ты сходишь ко мне с экрана,
Ты идешь по залу, живой и светящийся,
Ты проходишь сквозь меня как сновидение,
И я не слышу твоего дыхания.
… Твое тело должно быть подобно музыке,
Которую не успел написать Бетховен,
Я хотела бы день и ночь осязать эту музыку,
Захлебнуться ею, как морским прибоем.
(Эти стихи последние и мне ничего больше не совестно.)
Я завещаю девушке, которая будет любить тебя:
Пусть целует каждую твою ресницу в отдельности,
Пусть не забудет ямочку за твоим ухом,
Пусть пальцы ее будут нежными, как мои мысли.
(Я то, что я есть, и это не то, что нужно.)
… Я могла бы пройти босиком до Белграда,
И снег бы дымился под моими подошвами,
И мне навстречу летели бы ласточки,
Но граница закрыта, как твое сердце,
Как твоя шинель, застегнутая на все пуговицы.
И меня не пропустят. Спокойно и вежливо
Меня попросят вернуться обратно.
А если буду, как прежде, идти напролом,
Белоголовый часовой поднимет винтовку,
И я не услышу выстрела —
Меня кто-то как бы негромко окликнет,
И я увижу твою голубую улыбку совсем близко,
И ты — впервые — меня поцелуешь в губы.
Но конца поцелуя я уже не почувствую.
1941
Ответственный за проект: Оратовская Т.В.
Компьютерный дизайн: Бондаренко И.Л.
Редактор: С.Турчина
Орган литературного объединения при Центральной городской публичной библиотеке им. М. Горького. Константиновка. Донецкая область. Украина.
К Ч И Т А Т Е Л Ю
Как много о современниках могут рассказать книги, написанные даже несколько веков назад! Возьмите Мишеля Монтеня, Вольтера, Альбера Камю, да всех, причисленных человечеством к бессмертным! В чём суть их современности? – Конечно, в гениальности. А ещё, на мой взгляд, в том, что многое в человеке не изменилось : Представления о добре и зле. О том, что есть самая высшая ценность для каждого мыслящего и тонко чувствующего…
Служение Совести, Чести, Справедливости, было и осталось достоянием НАСТОЯЩИХ ЛЮДЕЙ. Преданность Родине, неспособность к измене ей – высшие проявления натур высоко - развитых духовно, нравственно здоровых. Алчность, хитрость, зависть, неблагодарность, были и остались пороками. К ним всегда относились, как должно, с брезгливостью, а к их носителям - уничижительно.
Человечество не погрязает во зле, (и никогда не погрязнет), благодаря Господу в небе и истинной Вере в душах людских. Кант почти такими словами выразил свою оценку самого важного, не только для него, в судьбах людских.
А что же сегодня можно взять на вооружение человеку, чтобы не прийти в отчаяние при виде часто торжествующих : зла, несправедливости, бесчестия?
Уверена, надо брать то, что всегда спасало душу от уныния: Веру. Стремление к чистоте и духовной, и телесной. Щедрость, умение радоваться чужому счастью, чужому успеху. Сделать нормой дружбу с интеллигентными душой и делом людьми, раз и навсегда понять, что каждый человек создан Богом для большого, или малого, дела на земле, дела, способного одаривать человека счастьем .Книга книг, лучшие произведения, подаренные гениями человечеству-подспорье на пути к совершенству.
В городе, где мы живём, Господь не устаёт сеять семена талантов, доброты, участия, верности и Ему, и ближним…Дело взрослых - не губить ростки.
Помогать, лелеять таланты маленьких, юных, молодых константиновцев. Не делающим этого, придётся отвечать Богу на вопрос: Почему шёл против воли моей?
Огромная радость – улыбка в ответ на улыбку! Такое счастье- видеть ухоженное, будто в любви купающееся, дитя!
Наш город и действительно – наш общий дом, в котором мы можем сделать каждого, (ну, почти каждого), ответственным и за себя, и за детей, и за стариков, и за тех, кому завтра старшее поколение отдаст штурвал, спокойно вздохнув: Семья, город, страна – в надёжных, умных, любящих руках! С.Т.
Великая и не очень счастливая поэтка…
(Чтобы вспомнили…)
Ширман
Елена Михайловна Ширман родилась 3 февраля 1908 года в Ростове-на-Дону. Ее отец был штурманом, плавал на Азовском и Черном морях, впоследствии стал служащим. Мама учительствовала, после Октябрьской революции окончила Археологический институт и работала в музеях.
Елена с детства сочиняла стихи, увлекалась рисованием, занималась спортом. С шестнадцати лет Елена Ширман стала печататься вначале в ростовских, а потом и в московских изданиях ("Октябрь", "Смена" и др.) В 1933 году она окончила литературный факультет Ростовского пединститута, работала в библиотеке, вела культпросветработу на селе, много занималась собиранием и обработкой фольклора. И все это время не переставала писать стихи. О родине , о поэзии, о любви.
В 1937 году Елена Ширман поступила в Литературный институт им. Горького и последующие четыре года посещала творческий семинар И. Сельвинского. Елена сотрудничала в различных ростовских редакциях, Она жила мыслями и заботами страны, поэтому, её стихи можно назвать - исповедью поколения.
С начала Великой Отечественной войны Елена Ширман - редактор выходившей в Ростове агитгазеты "Прямой наводкой", где печатались многие ее боевые сатирические стихотворения. Она писала агитационные листовки и открытки. В 1942 году был издан стихотворный сборник Елены Ширман "Бойцу Н-ской части".
В июле 1942 года в составе выездной редакции ростовской газеты "Молот" Елена Ширман выехала в один из районов области. В станице Ремонтной она была схвачена гитлеровцами со всеми материалами редакции и героически погибла.
А вот, собственно, некоторые стихи...
ПРИЕЗД
Состав, задыхаясь, под арку влетит,
Навстречу рванутся и окна, и гомон,
И холод, и хохот. И кто-то навзрыд
Заплачет. И все это будет знакомо,
Как в детстве, в горячке.
Ведь так на роду
Написано мне по старинной примете -
И то, что тебя я опять не найду,
И то, что меня ты опять не встретишь.
И лица. И спины. И яркий перрон.
И кто-то толкает меня. Громогласен
Гудок паровозный. И это не сон,
Что нету тебя. И приезд мой напрасен.
Клубясь и вращаясь, прокатит вокзал,
Сверкание залов и темь коридоров.
И площадь пуста. И фонарь, как запал,
Мигнет, поджигая покинутый город.
И площадь взлетит, как граната, гремя,
И хлынут осколки разорванных улиц.
...Кто-то с панели поднимет меня
И спросит заботливо:
"Вы не споткнулись?"
Февраль 1940, Москва
Из поэмы "НЕВОЗМОЖНО"
Разве можно, взъерошенной, мне истлеть,
Неуемное тело бревном уложить?
Коли все мои двадцать корявых лет,
Как густые деревья, гудят ? жить!
Если каждая прядь на моей башке
К солнцу по-своему тянется,
Если каждая жилка бежит по руке
Неповторимым танцем!
Жить! Изорваться ветрами в клочки,
Жаркими листьями наземь сыпаться,
Только бы чуять артерий толчки,
Гнуться от боли, от ярости дыбиться.
1930
Последние стихи
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
Я всю жизнь пыталась быть мужественной,
Я хотела быть достойной твоей доброй улыбки
Или хотя бы твоей доброй памяти.
Но мне это всегда удавалось плохо,
С каждый днем удается все хуже,
А теперь, наверно, уже никогда не удастся.
Вся наша многолетняя переписка
И нечастные скудные встречи —
Напрасная и болезненная попытка
Перепрыгнуть законы пространства и времени.
Ты это понял прочнее и раньше, чем я.
Потому твои письма, после полтавской встречи,
Стали конкретными и объективными, как речь докладчика,
Любознательными, как викторина,
Равнодушными, как трамвайная вежливость.
Это совсем не твои письма. Ты их пишешь, себя насилуя,
Потому они меня больше не радуют,
Они сплющивают меня, как молоток шляпу гвоздя.
И бессонница оглушает меня, как землетрясение.
… Ты требуешь от меня благоразумия,
Социально значимых стихов и веселых писем,
Но я не умею, не получается…
(Вот пишу эти строки и вижу,
Как твои добрые губы искажает недобрая «антиулыбка»,
И сердце мое останавливается заранее.)
Но я только то, что я есть, — не больше, не меньше:
Одинокая, усталая женщина тридцати лет,
С косматыми волосами, тронутыми сединой,
С тяжелым взглядом и тяжелой походкой,
С широкими скулами, обветренной кожей,
С резким голосом и неловкими манерами,
Одетая в жесткое коричневое платье,
Не умеющая гримироваться и нравиться.
И пусть мои стихи нелепы, как моя одежда,
Бездарны, как моя жизнь, как все чересчур прямое и честное,
Но я то, что я есть. И я говорю, что думаю:
Человек не может жить, не имея завтрашней радости,
Человек не может жить, перестав надеяться,
Перестав мечтать, хотя бы о несбыточном.
Поэтому я нарушаю все запрещения
И говорю то, что мне хочется,
Что меня наполняет болью и радостью,
Что мне мешает спать и умереть.
… Весной у меня в стакане стояли цветы земляники,
Лепестки у них белые с бледно-лиловыми жилками,
Трогательно выгнутые, как твои веки.
И я их нечаянно назвала твоим именем.
Все красивое на земле мне хочется называть твоим именем:
Все цветы, все травы, все тонкие ветки на фоне неба,
Все зори и все облака с розовато-желтой каймою —
Они все на тебя похожи.
Я удивляюсь, как люди не замечают твоей красоты,
Как спокойно выдерживают твое рукопожатье,
Ведь руки твои — конденсаторы счастья,
Они излучают тепло на тысячи метров,
Они могут растопить арктический айсберг,
Но мне отказано даже в сотой калории,
Мне выдаются плоские буквы в бурых конвертах,
Нормированные и обезжиренные, как консервы,
Ничего не излучающие и ничем не пахнущие.
(Я то, что я есть, и я говорю, что мне хочется.)
… Как в объемном кино, ты сходишь ко мне с экрана,
Ты идешь по залу, живой и светящийся,
Ты проходишь сквозь меня как сновидение,
И я не слышу твоего дыхания.
… Твое тело должно быть подобно музыке,
Которую не успел написать Бетховен,
Я хотела бы день и ночь осязать эту музыку,
Захлебнуться ею, как морским прибоем.
(Эти стихи последние и мне ничего больше не совестно.)
Я завещаю девушке, которая будет любить тебя:
Пусть целует каждую твою ресницу в отдельности,
Пусть не забудет ямочку за твоим ухом,
Пусть пальцы ее будут нежными, как мои мысли.
(Я то, что я есть, и это не то, что нужно.)
… Я могла бы пройти босиком до Белграда,
И снег бы дымился под моими подошвами,
И мне навстречу летели бы ласточки,
Но граница закрыта, как твое сердце,
Как твоя шинель, застегнутая на все пуговицы.
И меня не пропустят. Спокойно и вежливо
Меня попросят вернуться обратно.
А если буду, как прежде, идти напролом,
Белоголовый часовой поднимет винтовку,
И я не услышу выстрела —
Меня кто-то как бы негромко окликнет,
И я увижу твою голубую улыбку совсем близко,
И ты — впервые — меня поцелуешь в губы.
Но конца поцелуя я уже не почувствую.
1941
Ответственный за проект: Оратовская Т.В.
Компьютерный дизайн: Бондаренко И.Л.
Редактор: С.Турчина