Простите меня, я поняла, что вы ранимы,
Слова - это болезнь, пусть и под призмой лет.
Ведь ваша исповедь от вас неотделима.
В ней неумолимо давит этот белый свет,
И молодость души так преданно хранима. Мне невыносимо захотелось доверять -
Я не единственна для вас, но для себя едина.
Вот стать бы старше и ваш путь благословлять.
И почему-то вы под серым пледом у камина.
Читаете рубеж, чтоб снова всех пленять. Я молода, глупа и беззаботна слишком,
И моя исповедь пока легка, без тени лет.
Прочтете вы меня, закроете, как книжку.
Зачем вам книга без вопроса, но в ней есть ответ
О смысле жизни столь неопытной малышки? Меня несложно поразить и вдохновить,
А пристыдить, вы верите, гораздо тяжелее.
Сама хочу себя я хоть немного излечить.
От той болезни страшной, что меня лелеет,
Ее хотела бы достойным людям поручить. Вы знаете, я бы собой нечаянно гордилась,
Когда бы посвящались мне ростки стихов.
А к вам тщеславие уверенна, не просочилось.
Вы говорили, что моложе ваших же грехов -
Они не рождены, и даже муза с этим согласилась.
Слова - это болезнь, пусть и под призмой лет.
Ведь ваша исповедь от вас неотделима.
В ней неумолимо давит этот белый свет,
И молодость души так преданно хранима. Мне невыносимо захотелось доверять -
Я не единственна для вас, но для себя едина.
Вот стать бы старше и ваш путь благословлять.
И почему-то вы под серым пледом у камина.
Читаете рубеж, чтоб снова всех пленять. Я молода, глупа и беззаботна слишком,
И моя исповедь пока легка, без тени лет.
Прочтете вы меня, закроете, как книжку.
Зачем вам книга без вопроса, но в ней есть ответ
О смысле жизни столь неопытной малышки? Меня несложно поразить и вдохновить,
А пристыдить, вы верите, гораздо тяжелее.
Сама хочу себя я хоть немного излечить.
От той болезни страшной, что меня лелеет,
Ее хотела бы достойным людям поручить. Вы знаете, я бы собой нечаянно гордилась,
Когда бы посвящались мне ростки стихов.
А к вам тщеславие уверенна, не просочилось.
Вы говорили, что моложе ваших же грехов -
Они не рождены, и даже муза с этим согласилась.